Судьбы крутые повороты

21.07.2014

На прошлой неделе корреспонденты «Новомосковской правды» побывали в Заводском районе, где в тот момент в Областном территориальном центре реабилитации подростков проживали сорок беженцев из украинских регионов, в которых идет война.

Соседям отдал, не жалко…

Леониду тридцать, супруге Яне на год меньше. Старшей дочери Нине одиннадцать, малютке Ангелине девять месяцев. В скором времени ждут прибавления в семействе. Заранее скажем, что беременных в пункте временного содержания уже две.

На вопрос, почему не побоялись рожать третьего при таких-то делах, что творятся нынче на их родине, Леонид ответил: «Так ведь жили хорошо! Чего не родить третьего, я сына очень хочу…» Отец семейства, впрочем, как и его супруга не выглядят, в отличие от многих товарищей по нелегкой судьбе беженцев, подавленными. Общаясь с журналистами, шутили даже, будто все с ними происходящее всего-навсего неприятная ситуация, мол, всякое в жизни случается, переживем.

Может, от того, что молоды. Но нет-нет, да и прорвется у Леонида в разговоре откровенная злая нотка: «Я водителем работал, хорошо зарабатывал, во всяком случае, семью свою обеспечивал. Да и родни у нас надежной, хорошей, хватает. Недавно купили дом в частном секторе, на окраине Стаханова Луганской области. Красота! Соседи отличные, друг в том числе. Мы завели домашнюю птицу, кроликов. Огород опять же. Короче, все свое, в магазин только за хлебом, солью да спичками. Не ленись только. И тут – на тебе – пальба. До последнего не хотели уезжать, понимали, что уезжать – это навсегда…»

Когда ребята канонаду и выстрелы стали слышать уже каждый божий день, по-настоящему испугались. Не за себя — за детей. А дети перестали улыбаться… И пошла стрельба уже на улице. Ополченцы предупредили местных, что со дня на день силовики будут штурмовать город. Леонид, предчувствуя такой поворот, заведомо продал машину, чтобы было на что уехать. До таможенно-пропускного пункта подбросил на своей машине друг. Он холостой, в беженцы подаваться не стал. С пограничниками и таможней проблем не было. Наверное, из-за того, что дети малые, и видно, что скоро еще один будет.

Куда же вы свою животинку подевали? — спросили мы. «В ночь перед отъездом всех порубил-порезал и соседям отдал даром, не жалко», — ответил Леонид, но было видно, что на самом деле жалко. Не то жалко, что соседям отдал, а жалко, что налаживавшаяся благополучная жизнь пошла прахом, и теперь надо крутиться с нуля, выправлять документы, искать работу, обустраиваться на чужбине, поднимать детей в этих непростых условиях...
Леонид с детьми и женой выехал в последний момент, когда Порошенко прекратил перемирие. Уехали с улицы почти все, остался один старик. А вот мама Яны и беременная сестра Леонида, у которой еще и десятилетний сын, выехать уже не смогли. Просто не успели. Пускаться в дорогу стало смертельно опасно. Иногда удается до них дозвониться. Живы, слава богу. Но, как было уже сказано, ребята не отчаиваются. Рассчитывают на помощь родни и на самих себя в первую очередь. «Мы в этом интернате надолго не задержимся. Здесь неплохо, но надо жить своей жизнью. И будем жить! Но обратно не вернемся, ничего хорошего там уже не будет».

«Готов работать  кем угодно»

Владимир, в отличие от Яны и Лёни, бурного оптимизма по поводу своего будущего не выражает. Возраст не тот. «Я жил в Луганске, до поры до времени особенно не беспокоился, думал побузят-побузят, но, в конце концов, все наладится. Но когда стрелять стали на соседней улице, решил – уеду». Добирался он до российской границы перекладными, на последнем этапе, до пропускного пункта «Изварино» — под огнем. Повезло, говорит. А многим не повезло.

У Владимира высшее образование, но может работать и слесарем, и строительными специальностями владеет. Кстати, волонтеры приходили к нему накануне нашего визита, предложили работу как раз на стройке. Интеллигентный, грамотный, видно, что ответственный человек. Условия проживания в пункте временного размещения его устраивают, да и видно, что в быту неприхотлив. Но и он, как и его молодые соседи, стремится к самостоятельной жизни. Главное, говорит, как можно быстрее получить документы, чтобы немедленно на работу устроиться. Не привык жить иждивенцем.

«Здесь хорошо, но…»

Заместитель директора учреждения Марина Логачева провела нас по этажам. Везде чистота практически идеальная, несмотря на довольно большое количество детворы. Блочные комнаты, рассчитанные на двух-трех человек. В таких живут семьи. Но есть помещение, в котором разместились шесть человек. Правда, небольшой резерв еще имеется.

Взрослых кормят три раза в день, детей пять. Самым маленьким дают еще и детское питание. Стирают сами, для этого имеются все условия. К беженцам приезжают с гуманитарной помощью. Как раз в то время, когда в пункте временного размещения находились журналисты, от педколлектива двадцать пятой школы привезли средства гигиены, детскую одежду, альбомы для рисования, карандаши, пластилин, теннисные ракетки, даже бумажные змеи.

Дети особенно не горюют, разве что ребята постарше понимают, что надо привыкать жить в другой, как бы там ни было, стране. Многие взрослые все еще надеются, что там, на родине, наступит мир, и можно будет вернуться к родным очагам. А есть такие, у которых в родной очаг угодила авиабомба. Возвращаться некуда. Поскольку у ополченцев самолетов нет, понятно, что «благодарить» за это нужно «защитников мирного населения», присылаемых из Киева.

Почти все из тех, с кем удалось пообщаться в тот день, в той или иной форме выражали следующую мысль: спасибо за гостеприимство, здесь хорошо, но это не дом родной, и к тому же мы понимаем, что всю жизнь в пункте временного размещения не проживешь… Что тут скажешь. Остается только пожелать, чтобы жизнь у этих выгнанных с родной земли людей наладилась.