|
«Война не закончена, пока не захоронен последний погибший солдат», – эти слова Александра Суворова хорошо знают в новомосковском поисковом отряде «ДОН», организованном на базе общеобразовательного лицея энтузиастом, преподавателем ОБЖ Михаилом Владимировым.
Сегодня отряд входит в структуру областного молодежного поискового центра «Искатель». Вместе со старшеклассниками лицея и его выпускниками – ныне студентами вузов, учащимися профессиональных училищ – Михаил Иванович пытается закончить ту страшную войну, возвращая из небытия неизвестных воинов; если повезет, возвращая им их имена; принимая участие в их торжественном перезахоронении — со всеми почестями, как положено павшим героям. Об этом наш разговор:
— Как появился отряд «ДОН»? Откуда возникла сама эта идея?
— С давнего времени, еще со школы, я знал, что есть такое, поисковое, движение. И мне сейчас даже обидно, что в Туле я 5 лет учился в пединституте, а в это время параллельно там широко организовывались мероприятия по поисковому движению, и я ничего об этом не знал. Узнал об этом лишь здесь в Новомосковске, когда уже работал с детьми. В итоге был создан такой отряд. Первая Вахта Памяти у нас состоялась в 2008 году, с тех пор каждый год принимаем участие. Сегодня радует все-таки то, что в семьях сохраняется эта память. Общаюсь с детьми и слышу их разговоры о родных, воевавших в Великую Отечественную – знают о дедушках и бабушках, прадедушках и прабабушках, рассказывают, где похоронены, какие награды имеют.
— Ваш отряд единственный в городе детский имеет такое направление?
— Да. И название наше не просто означает место, связанное с истоком Дона. Это еще и первые три буквы нашего девиза — «Доблесть, Отвага, Надежность и Честь – Качеств своих не успеть перечесть. Каждый себе говорит, мол, «СМОГУ!», С неба все вместе сорвем мы звезду!». Наши ребята по-своему стали расшифровывать его – «Девичий отряд Новомосковска», потому что, как ни странно, основной костяк летней Вахты Памяти составляют именно девчонки. Они больше сопричастны к поисковому движению, больше сопереживают события военных лет. Мальчики тоже, конечно, есть. В этот раз на Вахту мы выезжаем 1 июля, и я уже набрал немало юношей. Ребята едут и после 7-го, и после 8-го классов, в основном наши, лицейские.
 — Раз уж мы заговорили о нынешней Вахте – что это такое, и где она проходит?
— Нынешняя Вахта проходит по программе областного комитета по спорту и молодежной политике по летнему оздоровлению детей, и это профильный палаточный лагерь. В этом году он впервые будет называться «Историко-патриотический лагерь «Наследие». Соответственно концепция лагеря идет в русле военно-патриотического воспитания, но на примерах именно Великой Отечественной войны, связанных с местами гибели солдат, с воинскими мемориалами и захоронениями. Школьники будут их облагораживать. Наш лагерь расположен в селе Хотьково Калужской области, но и в тульском регионе уже разработана программа на 2013 год «Дорогами мужества», и многие районы уже вовлечены в нее. Школьники ходят в походы по местам боевой славы — это было раньше, и сегодня возвращается. Задачами нашего лагеря все равно остаются поиск и увековечение погибших в Великую Отечественную войну. И мы надеемся, что снова будут подняты солдаты*, открыты новые имена – и этих солдат мы «вернем домой». В Хотьково большой воинский мемориал, который создан и содержится на деньги одного из предпринимателей этого села. Наши ребята будут вести поиск в лесу в районе этого села.
— С чего обычно начинается такой поиск?
— Поиск начинается с документов: в местных архивах читаются письма, воспоминания, очерки в газетах, мемуары. Мы стараемся часто не менять место поиска, потому что уже многое знаем о нем. В Калужской области в 1942 году шли страшные бои. Там образовывались так называемые «котлы»: в окружение попадали целые стрелковые дивизии Красной армии, происходили контратаки, попытки контрнаступления, как с нашей стороны, так и с немецкой. В оперативных сводках Совинформбюро их называли «бои локального значения». О них мало говорили, их не афишировали, но погибали в них очень много военнослужащих, причем с обеих сторон, и эти бои были нужны в преддверии крупных операций – Сталинградской битвы, Курской дуги, чтобы отвлечь внимание и т. п. Информации об этих боях немного. И что интересно, в основном информация о них идет не из советских архивных источников, а из немецких. Наш центр выкупает за границей немецкие документы, мемуары (помогают предприниматели, энтузиасты из Москвы), их переводят, и по ним мы работаем. Немцы в силу своей педантичности на фронте фиксировали происходящее час за часом, вели дневники. Всё это очень дорого стоит, но мы понимаем, что любая информация из немецкого архива может привести нас к какому-то воинскому захоронению, раскрыть то, что скрывалось долгие времена. В частности, в Калужской области очень много погибших и работы – не на один год.
— Сколько раз вы туда уже выезжали?
— Я со своими детьми из лицея – с 2008 года, это будет 6-я поездка. Помимо таких летних лагерей, в меньшем составе со школьниками мы выезжали на весенние и осенние Вахты. Весенняя Вахта традиционно проводится в Белевском районе. Там бои происходили в июле 42-го года и имели большое значение для Болховской наступательной операции. Наши части здесь тоже попадали в «котлы», погибали целыми дивизиями. В этом районе мы работаем в основном на местах сражений 12-й гвардейской стрелковой дивизии, которая укомплектована была как раз туляками. Она шла дальше на Калугу. И если взять Тульскую, Орловскую, Калужскую области — это все был один большой театр военных действий.
— Все эти шесть лет ребята обязательно что-то находили? Не было такого, что ездили «впустую»?
— В отличие от «черных копателей», для нас самое главное найти не вещи, а солдат. Мы поднимаем разных воинов. Находили разрозненные фрагменты тел – тех, кто попадал под минометный обстрел; мы поднимали солдат с глубины, из-под земли, которые оказывались в окопных «ячейках»; мы поднимали «верховых» солдат. И последнее особенно странно. «Верховой» солдат — это тот, который оставался лежать на поверхности земли. 70 лет прошло, а мы в лесу поднимаем его из-под слоя дерна буквально только в 5 см. То есть солдат лежал все это время сверху, на берегу, в 20 метрах от реки, – ходили мимо рыбаки, охотники, грибники… Неужели никто из них не видел погибших?
Мы с ребятами поднимали и санитарные захоронения – когда после боя тела погибших, а их было много, просто сбрасывали в общую воронку и закапывали. Такие братские захоронения, к сожалению, ничем не отмечены, и их находят чисто случайно. Порой поднимаем бойца – думаем, он один, а когда начинаем эксгумацию, появляются фрагменты второго человека, третьего, четвертого и т. д. Так было в прошлом году: работали с одним бойцом, а когда расширили анализ, их оказалось пятеро.
— Не пугаются ребята найденного?
— Ни разу такого не было. Те, кто едет, готовы к этому. Отправляясь на Вахту Памяти, они понимают, что их ждет. Предварительно и в школах, и в тульском центре ведется работа: смотрят клипы, презентации о поисковой работе и отрядах, фотографии на сайте. То есть новичок, прежде чем войти в поисковое движение, узнает, что это, и делает осознанный выбор. И силой мы никого не держим, некоторые понимают, «это не мое». Человек здесь работает только сам и только от сердца.
— Михаил Иванович, сколько солдат вот так подняли именно наши ребята за все эти годы?
— «ДОН» поднял 19 бойцов. Но здесь мы не учитываем, когда несколько отрядов работают на санитарных захоронениях, в которых бывают и 12 солдат, и больше.
— А скольких из них удалось установить, кто это?
— Нашим отрядом, к сожалению, мы ни одного имени не установили. Но в прошлом году мы участвовали в эксгумации солдат, при которых были найдены медальоны. В первый же день выхода в лес, когда мы работали на санитарном захоронении, среди пятерых бойцов было найдено два медальона. Один был открыт, и вкладыш в нем сгнил, во втором прочитали: «Красноармеец Макаров». Родственников, правда, мы не нашли, хотя узнали, что этот Макаров родился в Смоленске, а призывался в Московской области. Еще мы обнаружили, что в 70-х годах его искала жена, но, вероятно, и ее уже нет. По окончании той Вахты Памяти мы снова участвовали в эксгумации солдат, и был найден еще медальон. Боец оказался родом из Пензенской области, по национальности татарин. При нем еще была найдена нестандартная кружка, не солдатская: эмалированная, она очень хорошо сохранилась, и на ней была нарисована мордочка котенка. Был сделан запрос в Пензенскую область, и там нашлось много родственников солдата. Но самое интересное оказалось вот что, когда он уходил на фронт, у него уже было шесть дочерей, и самая младшая отдала ему свою кружку. Отец с ней воевал, погиб, мы ее нашли, и эта кружка «вернулась» к этой же дочери, которая жива и сейчас. Солдата близкие увезли и перезахоронили на родине. У одного «нашего» солдата была обнаружена подписанная ложка. Но на ней три имени, то есть она переходила из рук в руки, и кому принадлежала в последний раз, неизвестно.
— Сколько времени будет продолжаться смена профильного лагеря в июле?
— 21 день. По окончании обязательно будет торжественное перезахоронение найденных солдат в мемориал села Хотьково со всеми гражданскими, воинскими и духовными почестями. Местная администрация всегда в этом идет навстречу. У нас, у поисковиков, есть и свой ритуал. Накануне перезахоронения мы проводим прощание с найденными солдатами. Оно проходит вечером: озвучивается, сколько солдат найдено, есть ли именные солдаты (установлены ли их имена – авт.), произносятся их фамилии, рассказывается все, что удается найти по интернету про этих бойцов. Объявляется Минута молчания, потом каждый из нас проходит возле контейнера с останками солдат и зажигает свою свечу. Затем мы пускаем по реке на отдельных маленьких плотиках – пенопластовых панелях — венки, сделанные из цветов, березовых веток, лент – из всего, что есть, — со свечами. А утром солдат увозят на захоронение.
Нина Щербатых.
|
«
